Анна Долгарева
ЛИСИЧКИН ХЛЕБ
***
я Ксения а значит я Андрей
могилы нет и нет тебя в могиле
живи ходи под солнцем и старей
нет смерти нет червей ее и гнили
я буду ты я буду человек
дитя Господне розовые щеки
и этот грязный петербургский снег
и свет вечерний от небес высоких
я Ксения Андрей ворон сумбур
и смерти нет и не было могилы
и я иду иду сквозь Петербург
по Ленинграду Господи помилуй
опубликовано Вконтакте 7 февраля 2022
***
По ночам, когда приходит бессонница,
все время гадкое что-то вспомнится:
например, как в двадцать два я кричала
на свою постаревшую маму,
перечисляла чуть ли вообще не с начала
все обиды из нутрякового хлама,
а мама плакала, а я продолжала,
потом меня несло куда-то к вокзалу,
потом я вообще уехала в другую страну.
AaСколько же можно вспоминать-то, ну.
+
Так вот уезжала я по снежному февралю,
и с тех пор и засыпаю я на краю,
с кем бы ни ложилась, всегда лежу на краю,
и подолгу я ворочаюсь, и не сплю.
Жду, когда придет серый волк, утешитель сирых,
круглую луну, как головку сыра,
проглотит, и будет медовым его дыханье,
травами пахнущее, а не псиной.
и в тишине, в которой слышатся шаги тараканьи,
он наклонится надо мной, и зеленый взгляд
отразит искрящийся небосвод,
и слова его тоску мою утолят,
и выест он бессмысленный мой живот.
Опубликовано livejournal.com 1.12.2021
АЛЕНА АПИНА
1
Рождаться я не должна была.
Матери пять лет, и еще потом
ставили бесплодие, черное, горькое, как смола.
В ноябре каком-то, полуснежном, полуседом,
она доехала до пасмурного села.
Бабка что-то шептала над ее животом,
слушала, как ее сердце бьется.
давала воду из местного ручья
(не исключено, что попросту из колодца),
через девять месяцев родилась я.
2
«Баунти» — райское наслаждение.
Так говорили по телевизору, показывая картинки рая.
Я смотрела — пятилетняя — замирая.
Это происходило как раз на разделе
большой империи, а я была небольшая.
Отцу тогда перестали платить зарплату,
он злой ходил, а тогда и вовсе,
засунул меня в куртку, потащил в темную осень,
до ларька, к пергидролевой продавщице патлатой,
на последние деньги купил этот баунти сраный,
я ела, захлебываясь слезами,
он был совершенно невкусный, как деревянный,
но папе я об этом ничего не сказала.
3
В семь лет, отправившись в школу,
я узнала, что умерли те, о ком я читала.
в землю легли рыжие кони,
гипсовые пионеры сошли с пьедестала.
Кто писал о победе — тот стал обманщиком.
Разбилась голубая чашка,
накрылась судьба барабанщика.
Зарыты в землю герои Гайдара,
никто не шлет привет Мальчишу.
Они проиграли, а я дышу.
Наверное, тогда я и стала старой.
4
Там, где я выросла, мне светит пятнадцать
Лет за экстремизм и призывы к сепаратизму.
Но эти неосвещенные дорожки мне часто снятся
и тропинка к ларьку через футбольное поле моей жизни.
И желтое окно на втором этаже — мамино и папино,
словно книга, что открывается на одной и той же страничке.
Когда я умру, надо мной запоет Алена Апина,
И я уеду прочь на ночной электричке.
Опубликовано livejournal.com 23.11.21
***
На праздники — пустующий роддом,
охранник кашляет вчерашним перегаром
Идут волхвы, Азиз и Наримон —
уборщик с санитаром,
к девчонке, у которой только сын,
она одна, и он совсем один,
и больше никого. Азиз смеется:
«Нэ плач. Бери тихонько мандарин».
И он как солнце.
Господь рождается, и славимо Его,
не будет смерти ныне.
и в каждом проявленье — Рождество,
да вот хоть в мандарине.
Опубликовано Вконтакте 7.01.22
***
Смотри, смотри, как я готовлю мясо,
Смотри, как глажу серого кота,
Как я лечу простуженные гланды,
Как зажигаю на окне гирлянду,
Как с возрастом меняю паспорта,
В «Магните» покупаю ананасы.
А это я бегу, бегу, как заяц,
Бегу сквозь степь открытую, чужую,
А это я со смертностью сражаюсь
А это я со смертностью воюю
Я самый обречённый генерал.
Смотри, смотри, как я сражаюсь с нею,
Смотри, как я пока ее сильнее,
Смотри, пока никто не проиграл
Смотри, я осень, мята, мед и медь.
И мне судили рано умереть,
Но я переиграю, я сумею,
Я тот дурак, что водит смерть за нос,
Пока люблю, пока живу всерьёз,
Я даже самой смертности сильнее.
И я живу, коту чешу живот,
И он — такой вот хрупкий, а живёт,
И жарю мясо, режу помидоры
И все бегу по зимнему простору.
И ты смотри, глаза не отводи,
Как я бегу к тому, что впереди
И отступают сумерки и жуть.
Смотри, как кот по мне скучает дома,
И по мосту иду я подвесному,
И не держусь руками, не держусь.
Опубликовано livejournal.com 26.12.21
***
Под бесцветным, чб, невысоким
небом — вот городской водоем:
рыбки сдохли, пожухла осока.
Истекает, надлопнувшись, соком
Снежноягодник под каблуком.
В ноябре начинается крисмас,
новогодний блестючий декор,
завершенье сезона туризма
и веночки из елок для тризны:
ешь гуся, пей крепленый кагор.
Но пока даже снег не заносит
эту нежную черную осень
с беззащитною волглой землей,
и московский народ-богоносец
в магазины течет за ржаной,
Чтоб не слишком лупили морозы,
чтоб ковид не унес до весны,
чтоб промерзлый декабрь нетверезый
проставлялся горячим съестным.
Опубликовано livejournal.com 9.11.21
***
И липкий серый снег, что валит вниз,
и улиц нерастаявшая слизь,
молчи, молчи, не сетуй на судьбу.
Но собирайся, встань, перекрестись,
отмой избу.
Отмой избу, как бабка и как мать,
чтобы не страшно было помирать,
не стыдно было чтоб перед людьми,
смени белье и застели кровать,
воды возьми.
Отмой избу, чтоб посветлело в ней,
чтоб стало как бы даже и теплей,
и жить хотелось, и сварить борща.
Отмой избу и стопочку налей,
лети, душа.
Как сотни баб задолго до тебя,
отмой избу, полы ее скребя,
и нынче будет не до скулежу.
Чего ты, внучка, что ты, я любя,
дай причешу.
И будет смерть, как раньше, как всегда,
придет война, слепая, как вода,
и все сметет, не слушая мольбу.
Но это позже, так что не беда:
отмой избу.
Опубликовано Вконтакте 18.01.22
ЛИСИЧКИН ХЛЕБ
1
раз два три выше ноги от земли
человек становится музыкой, шариком с гелием
поднимается выше сосен и облаков
выше птичек и мотыльков
мы не ведаем что мы делаем
дунул плюнул и был таков
человек будто клад опускается в темную воду
в зеленое озеро раздвигая лучи
оставляя ключи
оставляя одежду
свободу и несвободу
помнишь как били о стену дома дворовые мячи
сотню каменных хлебов изъела
тридцать два зуба сточила
износила белое тело
ничего не оставила дурачина
а была человек и даже кому-то принадлежала
выгуливала по утрам собаку цвета осенних листьев
имена чужие в голове держала
держала лица
раз два три
выше ноги от земли
2
папа ходил по неведомым дорогам, незнакомым путям
возвращался, приносил печенье
говорил: это тебе от лисички
наверное, там
были удивительные леса
и там на качелях
качались лисичка-сестричка и котик-братик
не ссорились никогда, делились печеньем и хлебом
позже узнала, что он и в лесу-то не был
но вздрогнула, когда через двадцать лет любовник-женатик
не отвечал две недели, потом пришел с коробкой конфет,
сказал: это тебе от зайчика
перевернула
конфеты рассыпались, на полу валялись под стулом,
в комнате остался только июльский свет
дверь за ним закрывая, от смеха сгибаясь
выдохнула: спасибо тебе, братец заяц
3
все детство ела хлеб от лисички, от этого
выросла тварью лесной, пугливой, сторожкой
зато умела вызывать дождь среди лета, ведь
это самое простое, ловишь паука косиножку,
рвешь его тоненькую паутину
не противно? нет, не противно
выросла тварью лесной без человеческой речи
знала, что где-то в лесу ждет всегда лисичка
и однажды встретит
и не то что боялась встречи,
но почему-то осталась привычка
закрывать плотнее на ночь входные двери,
вешать у окна засушенную рябину
а лисичка ждала, словно клад, что ожидает в пещере
и была единственной, кто ее любила
4
разоткровенничалась с подругой на пьянке,
к слову пришлось, вот душу и разбередила.
ну и чего ты, говорит Янка,
давно бы уже от него уходила.
ты, отвечает, только не смейся, ладно?
я без него ночевать боюсь, ну чего ты, серьезно.
словно в шкафу что-то дышит, красноглазое и громадное,
словно слышу его шепот многоголосный.
я его с детства чую, такие, Янка, дела.
я потому одна никогда не жила.
прятала синяки, не надевала шорты и майки,
не вызывала ни скорую, ни полицию.
готовила ему на работу ссобойки,
слушала его байки,
чудилось черное нечто, и были у него лица —
тысячи лиц, и не было ни одного лица.
несет меня лиса за синие леса.
несет меня…
5
папа всегда являлся на Новый год,
когда с подарками, когда просто так.
мама говорила, что он не жмот,
просто алкащ и дурак.
но папа являлся, и это было самое лучшее,
словно волшебные башмачки и золотой ключик.
тридцать первого поссорились,
слово за слово, потом кулаком,
потом стал засовывать в рот одеяло.
задыхалась, но не боялась,
почему-то стало легко,
а потом куранты пробили двенадцать,
и кто-то начал стучаться.
дверь открылась сама, прошел,
пах землею гнилой,
улыбнулся провалом улыбки,
потянулся осклизлой рукой.
а потом остались вдвоем, пили чай
с конфетами от лисички, до самого до утра.
ничего не страшно было, горела свеча,
говорила, говорила, а потом уже стало пора.
как бы там ни было, что бы ни ждало впереди,
папа обязательно приходил.
6
в сосновом лесу почти не бывает подлеска
поэтому он такой светлый почти прозрачный
солнечный луч звенящая тонкая леска
иван-да-марья и колокольчики
говорящий и зрячий
словно у дерева человечья кожа
тянется ветка
не колышется темная вода под осокой
вызрела брусника до кровавого цвета
леший гуляет возле макушек высоких
ничего не осталось совсем ничего
только вот эти муравьиные тропы, иголки рыжие
размазанный сок черники
птичий гвалт кочевой
и солнце брызжет
и в воде снуют темноспинные голавли,
и земля не держит, и низко гудят шмели
раз два три
выше ноги от земли
Опубликовано: журнал Крещатик 2021/4
***
Пообещали, что к вечеру будет дождь.
Воздух горячий, трясущийся, как желе.
Тополь стоит за окном, лопотлив и тощ,
пух от него разлетается по земле.
Если поймать пушинку, придет письмо.
Там, где болит — приложи подорожник, пройдет само.
Если оса, то скажи ей: «соль, соль, вода».
Плавятся за спиной мои города.
Беленькая пушинка, лети, лети,
через границы стран и ж/д пути,
через минные и маковые поля,
туда, где меня забыла моя земля.
К вечеру будет дождь. На веревках висели
простыни, но убрали. По небу течет лиловое.
Трещины на асфальте: ночью было землетрясение.
Я выходила с клеем, заклеивала, честное слово.
Опубликовано livejournal.com 28.07.21
ВЛАДИКАВКАЗ (ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ)
1
Бледно-желтый Владикавказ
я увидела в первый раз:
домики его старинные
(непременная улица Ленина),
небо аквамариновое,
водный поток взъерепененный,
и призраки гор, проступающие из облаков,
призраки неосязаемые,
вряд ли они существуют в реальности — расклад таков,
что просто смотри глазами.
2
Женщины здесь красивые —
просто невыносимо,
не помещаются ни в воспоминания, ни в слова —
каждую хочется фотографировать, рисовать.
3
Терпкий этот язык
касался раньше моего рта
фамилией подруги из Питера: «Нар-ти-коева».
Осетинка наполовину, та,
кажется, не помнила все равно его,
но была в ней эта горная красота.
4
Растворяюсь, отринув внешнее,
глазею, дымлю папироскою.
Имя мое нездешнее,
Морда моя белгородская.
Спасибо, говорю, спасибо
за то, что бывает красиво,
вот так бывает красиво.
5
Мадина говорит:
«У нас не любят рассказывать про Беслан.
Может, чтобы не накликать беды».
(Там везде стоят открытые бутылки воды).
«Я сама недавно узнала, что там
Были две подруги мои».
(И везде бутылки — словно чтоб напоить
тех, кто так сильно хотел напиться.
И везде — по стенам — их лица.
Бесконечные лица).
6
Я все гляжу на горы, пытаясь понять,
есть они или все же нет.
Может, это все придумали для меня.
Может, просто так падает свет.
Может, это вообще не горы, а идея гор,
такая себе первооснова,
непостижимый человеком простор,
Божье слово.
Опубликовано livejournal.com 29.10.21
ЧАПАЙ
1.
Он говорил: мне хорошо с тобой,
и Петербург декабрьский черно-белый
дрожал в прямоугольнике окна.
И это, может, и была любовь:
вот так, всем телом ощущая тело,
существовать в зиме на грани сна.
И я лежала там его обняв,
на односпальном узеньком матрасе
в мансарде в подчердачном этаже,
и эта праздность в середине дня,
и голуби в своем воздушном плясе,
и нежность, непривычная уже, —
со мной остались вечной тишиною.
Но на ветру дрожали провода —
как будто плакали над ним и надо мною
как будто время отмеряла нам вода.
Люблю, — я говорила, — навсегда,
и я не знала, что это такое.
2.
Чапай не выплывет, хоть сколько ни смотри.
Он тонет, он пускает пузыри,
а ты в двадцатый раз включай киношку,
в надежде, что теперь-то уплывет,
на берег вылезет и долго проживет,
ну, может быть не долго — хоть немножко.
Чапай не выплывет, прости меня, прости,
и нежность настоящая почти
была, и даже думалось: могли бы.
Но фильм всегда кончается одним,
Чапай не выплывет, река течет над ним,
Чапай на дне, его объели рыбы.
И снег идет, над городом зима,
И желтым загораются дома,
и кто-то по морозу тащит ёлку,
поскольку скоро будет Новый год,
мы загадаем счастье наперед,
большое, настоящее, надолго.
Опубликовано livejournal.com 26.12.21
***
Возьми меня на рученьки, Наташа,
среди декабрьской смертныя любви,
где бледный снег лежит, как простокваша,
удочери меня, усынови,
я неовеществленна и беспола
в своем пальто худом и долгополом,
в автобусе, где кашель, толкотня.
Возьми, возьми на рученьки меня.
Мы так котов берем к себе на руки,
мы так детей на рученьки берем,
чтоб не боялись темноты и буки,
ночник включаем; светлый окоём
хранит от пустоты своей любовью,
и заяц плюшевый ложится в изголовье,
и отвечает «не пройдешь» теням.
Возьми, возьми на рученьки меня.
В предновогоднем городе уставшем,
исполненном асфальта и стекла,
Возьми меня на рученьки, Наташа,
чтоб я была, хоть где-то я была.
Опубликовано livejournal.com 8.12.21
ЖАТВА
1
Ноябрь, электричка до Гатчины, поезд идет лесами,
к вечеру холодает, сосны кажутся парусами,
вытекает тепло из маленького человечка.
Черная жатва, Черная моя речка.
Не помню, я уже, наверное, говорила,
что здесь, на севере, каждую безымянную реку
называли Черной. От темного ила,
прибившегося по брегу,
они все друг на друга похожи.
Я ехала здесь же, когда я была моложе
и лучше на три, кажется, года.
В ноябре здесь всегда дурная погода,
и мертвые ходят среди людей.
Вот, например, вот этот пацан — стоит, не садится,
или вот эта тетка с корзиной груздей,
я научилась узнавать их лица.
2
Время печь свежий хлеб, но я не умею.
Поэтому подойду к киоску с шавермой,
попрошу у Махмуда свежий лаваш, понесу его через аллею,
теплый еще — это сойдет, наверно.
Все-таки лучше, чем магазинный.
Вечер, да мелкий дожик, да свет синий,
некоторый взгляд извне,
рюмка, накрытая ломтем, на окне.
Это максимально русское:
поминать наших мертвых водкой, хлебом, блинами.
и вся наша музыка,
и традиция — третий тост, не чокаясь, за тех, кто не с нами.
3
Вот так и сиди, вглядываясь.
Смерть делит мир надвое.
Черные сосны, болота ржавые,
Черная жатва.
Возьми, говорю пацану, с собой шоколадку,
хоть вспомнишь, как это — сладко,
а больше ничего с собой не взяла.
Хоть бы крохой поделиться тепла.
Передай, говорю, моим, что я их не забыла,
пусть прилетают птицами белокрылыми,
и сходит он, идет в бурьяне золотом,
и речка Черная струится под мостом.
Опубликовано livejournal.com 29.10.21
***
Собрала яблоки, а они сгнили.
Или неправильно хранила, или
Некому было есть.
Дом мой пуст. Дом мой вообще не здесь.
В детстве собирали подсолнухи и орехи,
Складывали на балконе. В эфире помехи,
Не дозвониться.
Семечки из подсолнуха сыпала птицам.
Мама, возьми трубку. Не слышит — на даче.
То, что живы — вообще большая удача.
Не жалуйся, могло быть и хуже.
Некому меня домой позвать со двора на ужин.
Яблоки мои, яблоки, катитесь по блюдцу.
Катятся и смеются:
«Зеркало в пустой квартире покроется пылью,
Унесли тебя гуси-лебеди на белых крыльях».
Опубликовано livejournal.com 27.10.21
***
мы к осени становимся бессмертны,
такие легкие и полые внутри,
поблекшие, лишенные пигмента,
запоминай же медленность момента
и нелюбимых в зиму не бери.
а этой ночью было: тот, который
(ну, дальше и не надо — тот, который) —
приснился старым, желтым и больным.
как прячут смех под смертным приговором,
вот этим старческим — как передерг затвора —
так жизнь запряталась под остальным.
дыши холодным, и люби, и не надейся,
от равноденствия до равноденствия
впитает глина снеги и дожди.
три яблока лежат на полотенце,
такие красные лежат на полотенце,
куда покатятся — туда иди.
Опубликовано livejournal.com 23.09.21