Оля Скорлупкина
В СТРАНЕ ПОБЕДИВШЕГО СЮРРЕАЛИЗМА
Стихотворение на пришествие эсэмэски ранней весной
чего ты хочешь от меня аптека озерки
тогда как в голове снуют прозрачные зверьки
о предложения услуг вы цифровой недуг
там договор видений полн и можно я пойду
из всех щелей глядит кредит одобренный теперь
нам выставят злопастный счёт и выставят за дверь
в глущобе сказки говорит ужасный микрозайм
так и запишем мы онлайн не соблюдая тайн
о бойся бармаглота сын и справки собери
уведоми удостоверь читай вердикт жюри
что вьёшься чёрный вексель над моею головой
вот паспорт полис страх и снилс вот франц процесс конвой
повестка будет хрюкотать и извещенье из-
вещать и страшно верещать пугая стайку виз
какие хливкие шорьки какие блин звонки
когда варкается уже где совести ростки
барабардает голова от полчища бумаг
где храброславленные зрят антихристовый знак
следы невиданных зверей испортят документ
тут извините рифма мент (он пылкает огнём)
и только это разберёшь уже тупой как нож
для разрезания бумаг где всё утверждено
подписано разрешено и внесено до дна
тогда как выскочит война как выпрыгнет война
о бойся бармаглота сын да папа я боюсь
Горячая линия
в Питере тридцать четыре градуса, что знаменует собой
аварийный выход за все пределы возможного
вентилятор гоняет горячий воздух
ничто не может спасти нас
разве что превращение преображение
например, балкона в теплицу
отец сажает там огурцы много лет подряд
большие мягкие листья
умеют дышать, сворачиваться, отзываться
принимать на себя
солнечные удары
закрывая плоды и садовника
мы говорим с ним по раскалённому телефону
вновь приходила клокочущая соседка
она будет жаловаться, она будет писать
что он незаконно проводит в жилом помещении
шумные производственные работы
— поймите, мне нужно сделать два миллиона гаек
для новой линии БАМа
госзаказ особенной важности
наш общий долг, национальный проект, —
говорит ей отец
когда-то он возглавлял научную лабораторию
его пенсия пятнадцать тысяч
его лекарство после инфаркта стоило
тринадцать семьсот девяносто девять за упаковку
отмена препарата
приводит к обильным кровотечениям
то лето было таким же непоправимо жарким
к рухнувшему на скамейку
сошёл беременный ангел
(прохожая — женщина в положении — обеспокоилась —
вызвала скорую)
— Как там звали того художника из Испании
он рисовал видения всякие ужасы
— Сальвадор Дали, папа. Пылающие жирафы…
— Точно. Наверное, это он
всё от жары и выдумывал
мозг совершенно плавится
А ты знаешь, что скоро
можно будет послать президенту
смс на горячую линию?
не знаешь ты ничего
всё потому что телек не смотришь
только там объём знаков очень уж ограничен
то есть если начать как порядочный человек
«Уважаемый Владимир Владимирович…»
останется места всего на три слова
вот ты филолог и тексты какие-то пишешь
как тут быть
— уважаемый Владимир Владимирович, пора на покой
отец смеётся
я так люблю когда он смеётся
это случается редко
как солнце в Питере
как покой и воля
в стране победившего сюрреализма
последняя болотная прохлада выставлена на лестницу
крохотные жирафы бегают по перилам
все в огне, вскидывая ноги
на глазах у безумной соседки
искра ставит свою печать на её бумагу
весело вспыхивает донос, осыпается в тёмный пролёт
по которому тихо возносится с прячущейся улыбкой
круглый беременный ангел
плавленый сырок на одной ладони
огурец на другой
и пепел в его волосах
Аносмия
когда запахи кончились
оказалось
что всё сделано из пенопласта
все эти лёгкие шаткие декорации
установленные как попало
закреплённые врасплох
на сцене из серого
детского
постсоветского
рыхлого картона
я стою на ней
с корзиной прилагательных
лишённых всякого смысла
там есть кислый
острый
горький
сладкий
солёный
апельсиновый
что всё это значит
на дне — муляж батончика сникерс
из ларька на остановке 90-х
нагретого солнцем проржавленного ковчега
в море опасностей
со скользкой палубой со скамейками
с завалящими телами без чувств
(пьяный корабль)
на дне — пустотелые фрукты из пластика
со вмятинами
спелых
слепых
прикосновений
*
пытаюсь хотя бы вспомнить/вообразить
вызвать на спиритическом сеансе
духи запахов
умозрительные фантомы в пустых костюмах
выходят на сцену один за другим
представление начинается
*
запах зелёного месива тёмной глубокой травы
расстающейся с жизнью в сердцевине газонокосилки
запах старой книги стихов, размокающей в «Старой книге»
в закромах Петербурга в год смерти автора
в мои 16
«Только бы не Эльбрус из туфель
ᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠузниц Освенцима!»
запахи крови, околоплодных вод, мочи и мекония
окаймлённые белизной
нежный овал камеи в окладе судна
жемчужное голубоватое ожерелье
пуповины
тонкой выделки
красоты бесконечной
запах дома, в котором давно никто не живёт
и проёмы зияют густым запустением
там добывают холодное мёртвое масло
запах капусты капусты капусты капусты
едкой капусты казённого учреждения
психиатрической клиники / интерната
испуганного непригодного грязного тела
*
мне ещё повезло
всего лишь участвовать с ними
в затянувшейся на три дня
авангардной
иммерсивной
невыносимой
постановке
«Аносмия»
бывает гораздо хуже
все эти лёгкие
поражаются
бывает самое страшное
*
среди них есть одна
крошечная фигура
в глубине мизансцены
глядящая ясно из-под светлой пушистой чёлки
сжимающая корзинку
из реквизита к спектаклю по Красной Шапочке
это запах кружки горячего молока с чайной ложкой мёда
(роль без слов)
Дух, душа, тело (в ином порядке)
I. Тело
Как же оно летало и грохотало
Как не щадило себя когда трепетало
То триповало а то об этом трепалось
Всё ему мало
В жгучем избытке сил на всякую слабость:
• Читать всю ночь при неверном секретном свете
• Само собой, поедая при этом сладости
• А в этом пункте весна и вино и ветер
• Отплясывать на каблуках высотой с ладонь
• Говорить огню, чтобы шёл с тобою огонь
• Лазить сквозь смех через цепкую сеть забора
фотографировать ржавый аттракцион
• Одержимо худеть, как будто пытаясь исчезнуть
языком примерзая незримо к сырому железу
• Купаться в шторм, пропадая меж каменных жерновов
• Любить заниматься любовью делать любовь
• Залпом пройти полгорода с музыкой во главе
• Ринуться к краю так, чтоб отстал Ловец
Так вот оно горело, но не сгорало
В ритме аврала надрыва и карнавала
Даже в себя приходило каким-то чудом
Но так и знало: однажды придёт в негодность
Заходит а там нет света, пыльно, откуда
Ни возьмись начинает болеть, реагировать на погоду
Обрастать изнутри чем не надо
В чёрном углу там ночует протяжное облако, а по стене
Совершенно вслепую порхает театр теней
«Как же я задолбалось», — думает тело
Пряча лицо в билет на остаток дней
II. Дух
Он присутствовал
И имел силу.
Его могло захватить, поднять,
Привести в упадок
Или прекрасное расположение.
Чего только с ним не происходило!
Он знал, что бессмертен
И времени хватит на всё.
С ним можно было собраться
И совершить
Подвиг.
(Взобраться с железным посохом на вершину)
Даже если хочется
Преступления.
(Ухнуть с вершины в истошный весёлый полёт)
Обдувало
Ветром, поднятым вековыми книгами,
Где русские мальчики
Делают паузу, чтобы перевести его
Между яростными монологами
О любви и Боге.
Быстро облизывают шершавые губы.
Обдавало
Знаменным распевом, чистым, как первый снег,
Выпавший в мёртвой деревне,
И тогда
Можно было воспрянуть духом.
С кем говорил он — с Кем говорил он, пока
Тело скучало и переминалось
С ноги на ногу,
Украдкой переводя
Взгляд с креста на экран мобильного,
Ожидая момента,
Когда наконец будет можно, как в том рассказе Бунина,
Спустя много часов
Выйти на паперть и закурить.
Фигурка голубя под самым куполом
Словно игрушка для блудных больших детей
С кем говорил он — и Кто отвечал, пока
Душа отвлекалась на орнаментальный мотив
В убранстве, на щедрые россыпи росписей,
Головокружительное благоухание
Полчища роз,
Томительные глаза
Ангелов на штукатурке.
Осуждение ближнего,
Сострадание дальнему.
Теперь-то уж что
Он больше не боевой
Слоняется неупокоенный
Облачился в смертность
Иногда, встречая героев
Смеётся как дурачок
Похищает ману
III. Душа
ᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠНаташе Явлюхиной
в старом томе сказок, утраченном вместе с детством
бархатцы иллюстраций разреженно произрастают
хищный искрится царевич на волке густом
гусей лебедей безвозвратная стая взлетает без комментариев
их прикрывает от буквы на грубой странице
тоненькая бумага
полупрозрачный саван
кто говорил папиросная кто говорил пергамент
все были неправы
это душа; хрупкая и надорванная
заплаканная, пустая
дух и тело, ей тесно распластанной между вами
снова стая, другая
а вот и Жар-Птица
изнурительной летней ночью летит изнутри
ещё такая бумага
прикрывает фото в семейном альбоме фатой
неразборчивые заснеженные черты; а что за чертой
вырвется, чтобы подняться к глазам
пропустить сквозь себя перочинный закатный луч
задохнуться от памяти, страшно сказать
и на обочине слова мерцать, голосуя
за рисунок на парте: пробитое сердце, стрелу
Центон
ехал поезд запоздалый
провалился в ямку бух
ни стихов ни карт ни балов
осквернился скорбный дух
рано чувства в нём остыли
кошка сдохла хвост облез
в облаке летучей пыли
гроб и колыбель чудес
ясен долгий путь до боли
не ложися на краю
страшно, страшно поневоле
бегать с котелком в раю
шутки света есть в пейзаже
вышла б к свету темнота
где мы были мы не скажем
но смерть грешников люта
Стихи это улица Можайская
Стихи это улица Можайская, и вот почему
Однажды мне было нужно
Оказаться в некотором месте
В окрестностях Техноложки
Посмотрела на карту / вообразила путь
Свернуть из метро направо и преодолеть
Несколько маленьких сумрачных перекрёстков
Там будет нужная улица
Одна из многих, что разделяют питерский центр
На аккуратные каменные ячейки
Где сидит в заточении солнце и жалуется коменданту
Пишет невидимыми чернилами о подготовке бунта
Уже прочитало все книги в библиотеке крепости
Поначалу пускали гулять во внутренний двор
Но вернёмся
Телефон разрядился, название было забыто
Осталось только примерное направление
Внутренний компас ёжится на ветру
*
Решила идти и читать
Обозначения улиц
Вдруг я увижу её и пойму / узнаю
Бронницкая
Нет
Серпуховская
Нет
Подольская
Нет
(Отвлекаюсь на мысли о Человеке из Подольска)
Верейская
Нет
Можайская
Можайская!
И так несуразно, несоразмерно радостно
Будто не просто признала забытое имя
А получила знак / а наткнулась на клад /
А одноклассник шепнул избавительную подсказку /
А переправили зашифрованное послание
Тебе одному
*
Так и читая стихи
Идёшь туда (почти) не знаю куда
Найти то не знаю что
И иногда каким-то чудом находишь
Тебя окатывает каким-то чудом
С головой / как внезапными струями
Фонтана-аттракциона в Петродворце
(Куда, в принципе, можно всем, но немного неловко
Когда ты уже не ребёнок)
Замираешь и наглядеться не можешь
На эти слова
Пропустившие ошеломительный свет
Узнаёшь их / нет никакого сомнения
Это именно то, что нужно
То, что твой внутренний человек
ищет всю жизнь
Причём в себе самом
Причём оно там и было всё это время
Но какое-то
Неназванное
Ускользающее
Неподвластное охоте и собирательству
Забытое во младенчестве
Проступающее на потолке сновидений
Непостижимыми знаками с бахромой
Выпадающее секретной синей росой
На траве, раздвигающей непобедимо
Мёртвое тело булыжника мостовых
Уравнение со всеми неизвестными
Из задачника вымышленного народа
Из символов изнаночного алфавита
Решается необычайно легко
В одно действие / в одну строчку
Вот он ключ от королевства
(Не)опознанный и тающий объект
Вот он ответ
На все риторические вопросы
И на проклятые
Держи его
За перекладину буквы как за улыбку Джоконды
Вот оно что
И как
Вот те крест
*
На самом деле я просто искала салон красоты
Сделать со скидкой какую-то глупую процедуру
Реклама которой гарцует по всей сети:
«Девушка из Петербурга? Тогда тебе к нам!»
Ноготочки реснички
Видимо, в ней всё и дело —
В Красоте. От каземата
И креста нужно как-то вырулить к красоте,
Спасающей мир. Я ещё точно не знаю,
Что именно я пишу:
Стихотворение или заметку в фейсбуке,
Но кажется, что сейчас
Самое время сворачивать
Юльк
так это странно — когда человек пропадает
в нашу эпоху где все постоянно на связи
ты не заходишь в соцсети уже полгода
иногда я смотрю твои старые фото
звоню, чтобы снова услышать, что телефон
абонента выключен
время от времени
пишу случайно взятой твоей знакомой:
здравствуйте
простите за беспокойство
вы не знаете, что случилось с N
но никто не знает
*
когда мне было 14, ты дала мне
послушать кассету Егора Летова
лучезарную яростную акустику
вооружившись ею, я принялась прогуливать школу
на ледяном недостроенном берегу
петербургского моря
с тех пор
мне ничего не нужно больше от музыки
не понимаю все эти красоты / аранжировки
стилистические нюансы
тонкости саунд-дизайна
сделался нужен один только вопль
чистый
ну то есть грязный
чайки носились над краешком изнурённо
падали в воду ступени каменных лестниц
с тех пор прошло много лет и берег достроен
терминал пассажирский газоны шоссе скоростное
не понимаю
наши пути разошлись так ли это важно
*
нашла твою маму
в дебрях из яркого пластика инстаграма
это было не то чтобы просто
написала ей
здравствуйте
простите за беспокойство
и так далее
отправка сообщений была ограничена
я суеверно оставила эту затею
но горькая тусклая
необходимость узнать
возвращается
*
когда тебе стало известно, что твоей первой
настоящей любви больше нет на свете
что он умер он умер он умер он умер он умер
тебя это сломало
true love is a rose, как пел Эллиотт Смит
и вот эта роза растоптана вырвана с корнем
замёрзла в кромешном космосе
в ожидании
ты пошла по наклонной
стала пить и связалась с очень плохой компанией
знаешь, просто вставали волосы дыбом
при виде этих твоих
фото и сториз
о том, как живётся на улице
о пяти бутылках водки 0.7 на троих
ты, наверное, даже не знала
что есть такой фильм
пока я смотрела артхаус, ты поселилась в артхаусе
ты вела репортажи из самого ада
отчитываясь о нём
как прежде о котиках / стрижке волос / покупках
твоё лицо
с кровоподтёками
на фоне ободранных стен нежилого мира
неповоротливо говорило на камеру всё в дыму:
«Это был социальный эксперимент.
Честное слово, я буду его сворачивать.
Всё, девки».
Господи посмотри
инстаграм-аккаунт бездомной
видео где отплясывают маргиналы
(настоящие, а не панкующая богема)
без зубов / с парой тюремных сроков
с энцефалопатией
изредка раздобывали какие-то деньги
снимали квартиру на сутки выспаться и помыться
он приносил с помойки малиновых плюшевых мишек
а что
это даже есть термин фриганство
нет, я писала
я что-то пыталась сделать
Юльк
пожалуйста, выбирайся, это не жизнь
Юльк
ты же можешь опять переехать к матери
Юльк
это медленный суицид это очень страшно
*
у твоей мамы всё хорошо
в её аккаунте каждый день сплошные коты
с милыми кличками / толстыми щёчками
спасённые тобой
из вентиляционных шахт и подвалов
я подписалась, чтобы иметь возможность
отправить-таки это дикое сообщение
она прочитала, но ничего не ответила
возможно, она не знает, как написать мне,
чтобы я тебя не ждала
*
Юльк
я так надеюсь, что ты просто
переехала к ней и просто
отключила все номера
выпуталась из сетей
как и хотела, как мы и говорили
прошла лечение от алкоголизма
нашла работу
встретила хорошего человека
чтобы не пил и не бил
я пишу этот текст как приходит сплошным потоком
ничего не правя и не меняя
наверное, так и должно быть
в тексте о непоправимом
просто однажды придётся узнать
да или нет
что там в коробке с котом
а пока ты
ни жива ни мертва
и я ни жива ни мертва
психоделический камешек вырывается
из-под ноги подростка
обутой в тяжёлый ботинок с квадратным носом
катится вниз в густую ёмкую воду
Юльк
Экскурсия
в сумерках декабря
на пути к самой долгой ночи
через двойные сплошные сугробы нашей окраины
на пустом перекрёстке мне встретился человек
один в своём прямолинейном пальто
он стоял, поводя руками
на виду у брошенных автомобилей
говоря торопливо и звучно
«это дом пятьдесят четыре
а здесь
мы видим дом пятьдесят шесть»
пегих панельных девятиэтажек слипшиеся глаза
кое-где воспалённый свет фитоламп
ежегодный припадок гирлянд
на обожжённом льду —
блёстки, окурки
весной здесь мёртвые изгороди
вдоль чёрных дорог
так столбенеет снег
на уроке английского в школе
как-то раз мы сдавали рассказ про родной район
нужно было сказать, что находится рядом с твоим жильём
одна девочка
говорит: «рядом с домом есть…
другие дома»
учитель был в ярости, но так оно и было
there are other houses near my house
кроме брежневской архитектуры
и безбрежного жёлтого неба ещё здесь бывают:
пустырь на месте бывшего рынка
хоспис
морг
парк
так называются дикие земли по берегам ручья
почти миновала
он говорит уверенно и деликатно
так в километрах отсюда
(в другом измерении)
гиды взмахивают руками
отправляя птицу внимания
на колоннаду Исакия, на
конные статуи
с пьедесталами из малинового кварцита
«далее перед нами дом шестьдесят»
фигура чуть поворачивается в метели
с нетерпеливой дрожью магнитной стрелки
я оставляю его за спиной, окончательно понимая
что наблюдала Экскурсию
Белое
— Что ты читаешь?
— «Белое на чёрном»
Рубена Гальего
На лицо любимого набегает облако
— Тяжёлая книга
Я удивляюсь, хотя чему удивляться:
Конечно, тяжёлая, как и вся жизнь ребёнка-
Инвалида в безвыходном страшном казённом доме
Чего не ходишь / Чего ты такой чернявый
Моча в горшке успевает за ночь покрыться
Корочкой льда
Но сколько же в «Белом на чёрном» самого белого
Яростной пристальной радости обречённого
Шуток, нуждающихся в настоящем мужестве
Счастья существования даже в аду
Тихого сокрушения / его врат
Сколько же ангелов нянечек
Книг друзей и пельменей
*
Сорок лет спустя я была волонтёром в ПНИ
Побывавшие в нём вспоминают об этом с ужасом
Как о самом большом кошмаре за всю свою жизнь
Конечно, с ужасом
Наглухо запертая коробка, полная запаха,
Который не должен существовать на земле
Полторы сотни праведных чистых душ
Помещённых отбывать наказание
Непонятно за что
В эти два отделения
В неестественно вывернутое тело
Изувеченное одним из ста пятидесяти
Невыносимых образов
Истощённое или тучное
Замершее или содрогающееся
В непредсказуемой пляске святого Витта
Не умеющее ходить, ходящее под себя
Пойманное в заскорузлые тряпки не по размеру
В казарму с шестью кроватями
В тюрьму с решёткой на окнах
Когда в первый раз обходили все комнаты
Несколько раз мне пришлось приложить усилие
Чтобы сдержать
Крик / я не знаю / ужаса
Или чего-то другого
Не выраженного словом
Кто сказал,
Что этому есть или может быть
Название в языке
Потом ничего
Просто меняешь памперс, просто делаешь утку
Просто стоишь в клеенчатом фартуке как мясник
Пока их вешают на какие-то пыточные
Приспособления в день мытья
Единственный на неделе
Я приходила домой и плакала и напивалась
И всё чаще не приходила домой, потому что
Не получается больше «нормально жить»
В этом мире, раз в нём вообще
Бывает такое
*
Тем изумительнее превращение этой коробки
В музыкальную шкатулку
Когда приходят с гитарой
Тем упоительней миг, когда ослабевают
Бесконечный серый мороз, засовы и правила
И мы катим на улицу сделать глубокий вдох
Настоящего воздуха, и торжествует, бликуя
На колёсах коляски шатающееся после
Тёмной берлоги голодное тощее солнце
Господи, как мы счастливы
Как мы смеёмся и пляшем
Пусть даже краешком взгляда, кончиком пальца
Пусть не имеют выхода на поверхность
Метаморфические, горючие, драгоценные
породы радости и любви
*
Читала своим ребятам книжку про Белоснежку
Пока её не украли
Вы, — говорила, — мои семь любимых гномов
Кивали довольно
Однажды решили сходить кто может в церковь в подвале
(Спасайся кто может)
Долго спускались по лестницам: ноги
Не слушаются, не гнутся
А лифт только для колясок
Наконец добрались: гулкий холл, щербатый бетонный пол
Окна вровень с землей, серебристый какой-то свет
Запаха экскрементов почти что нет
Сквозь прозрачный кирпичик виднеется на золотом
Чёрная ряса
Храм отделен от прочего стенкой из стеклоблоков
Хрустальный дворец подводный
Подземный и поднебесный
Только закрыт до срока
(Я не очень хорошо умею распоряжаться своим так называемым нормальным мозгом: привела подопечных в храм в нерабочее время)
А они и рады
Опускают руки за вытянутый воротник
Зачерпывают свой маленький грязный крестик
Показывают
Понимают
Сияют глазами всеми
То был Великий Пост
И на закрытой двери висела бумажка с молитвой Ефрема Сирина
Давайте, — говорю, — прочитаем молитву Ефрема Сирина!
И прочла, а потом
Что-то ещё по памяти
Отче наш, песнопения
И мы взялись за руки и попытались
Водить хоровод, но, конечно, вышло не очень
Но как же мы ликовали
Как же с нас громко падали старые жалкие тапки
В клеточку и цветочек
Господи, мы посвятили тебе хоровод
Какого не знал ни один на свете обряд
Он до сих пор всё кружится белым голубем
По моей памяти
Вспышка света и смеха в пустом вестибюле темницы
*
«Господи, спасибо тебе, что я католик», — говорит
Рубен Давид Гонсалес Гальего
«Мы будем вместе всегда», — говорит любимый
«Боже, очисти мя грешнаго», — говорит
Преподобный Ефрем
«Колбасу любишь? У тя папа есть?», — говорит Коля
Данька с синдромом Дауна не говорит ничего —
Только улыбается,
Улыбается.