Роман Шишков

ANONIM

***

Я люблю ходить у новых домов
Там солнце лижет мою тень обожжённым языком
Там деревья-модели на меня с укоризной смотрели
Я некрасив

А эти дома огромны и высоки‌
Как платяной шкаф одной лежачей старушки

Она просит показать ей
Платья её молодости
Свою зимнюю шубу она внимательно осматривает
Выискивая моль

Я запираю скрип дверей на ключ
Выхожу на улицу перерезая ногами
Как торжественную красную ленту
Нить смерти натянутую чёрной кошкой

Старушка по-советски засыпает
Погружённая в ситец и лён
В яркие ленты своей молодости

Поворот за угол

Я за шифоньером
Я наблюдатель

PLAYGROUND

– В красных будках живут белые люди.
Так сказал мой воображаемый друг детства.
Уже много лет прошло с тех пор,
Как я возложил последний камень к его надгробию.
(Разумеется, похоронил я его в песочнице)

Много сменилось дождевиков и курток.
Затем в промышленных районах отключили дождь,
А я растерял всё своё внимание.

Но когда теперь я вижу трубы и ленты,
Понимаю, что никогда не жил в красных будках.

Стало быть, до сих пор не знаю,
Какого я цвета.

ВРЕМЕНАМИ. ОБЛАЧНО

На озёрах
Лебяжьим туманом
Движется караван

Дождь
Выучивший азбуку Морзе
Теперь учится
−− −−− •−•• −−−• •− −• •• ••−− *
•−−• •− ••− −−•• •− −− **
•−−• •−• −−− −− • •••− ••− − −•− •− −− ***

Океан разбитой линзой
Всматривается в горе утопленников.
Поверхность воды
Сплошь усеяна
Нефтяными синяками

Волнорезы расположены
Недостающими клавишами.
И жалящий ветер не даёт вдохнуть

[Ландшафт выворачивается наизнанку флагштоком]
Всякий лес заселён своими,
Чаще – чужими

На озёрах
о-
стекленевшей речи
Жили проповедники
Круговорота воды в природе

Их высокие дети
Ходят по кругу
Перебирая пальцами
Воспалённые узлы пространства

Бешеные псы с нетерпением смотрят на них

Молчанию *
Паузам **
Промежуткам ***

***

Тяжёлая одышка моря
По-дни-ма-ю-ще-го-ся
На девятый этаж

Ветер выносит ему попить

Я стою рядом
С огромным временем в руках
В какой-то момент оно выскальзывает
И я с ужасом ожидаю, что оно разобьётся

Но оно разбивается не стеклом, а волной
Стекая в сухие земляные трещины

Значит
В аду сегодня будет дождь

Надо не забыть зонтик

***

здравствуй вода
заражённая чёрным пожаром

мы познакомились с тобой
испили тебя
причастились тобой

младенцев несли в тебя окунать
мыли руки
бельё стирали

– память зарастает травой неведомой
память шумит непроглядными соснами –

расскажи им
стоящим в тебе
как в не-своей-стране
как припасть к твоему устью

узнать какого время-ни
чего
не узнать

кроме того
что на крыле каждой бабочки
кроется схема аушвица

***

И вновь город, в котором рыбы
насмерть вмёрзли в пруд,
Рассекают подростки, играющие в нацболов,
Освещая розовым светом своих воспалённых глаз
ледяные парковки и каменоломни,
Спрятанные в них ножи и секиры,
Чёрные дыры
пробитых черепов мигрантов.

Пассажиры испуганными животными
перед штормом
сбиваются в стаи,
И мигает сигнал тревоги алым цветком,
Выросшим из стены.

Как тебе с ними, распевавшими гимны насилию?
Писавшими доктрины ненависти так,
Как матерям пишут письма?

Теперь время всё помнить.
Припадать к земле левым ухом
и слушать.

Слушать, как корни сверлят землю.
Слушать, как черви догрызают орган правоохранителя.
Слушать, как всё вокруг
не помнит тебя.

Поезд ускоряется от страха смерти.
У всякого машиниста глаза сбитой косули.
Но бесстрашен тот и бессмертен,
Кто видал алый цветок тревоги и секса.

***

Я отправил Ему
33 несмешных мема
Он не ответил

Я отправил Ему
12 голосовых
(последнее из них – секундное шипение ветра)
Не знаю, послушал ли Он вообще

Я отправил Ему
Новое стихотворение
Он ответил смайликом
Который моя версия Андроид не отображает
То есть я вижу просто □
Он ответил мне пустотой

Но
Хотя в информации о себе
Я не поставил дату своей смерти
Ты меня всё-таки поздравил

***

Я возьму тебя за руку
И выведу из леса
Чужого yazyka

Приведу тебя
На обратную сторону сна
Где взорвавшимся солнцем
На каждый предмет
Бросает свой свет amneziya

Посмотри на меня теперь
Я стал больным деревом
Проглядевшим полёт golubey
Растерявшим все ленты angelov

И в речи нет речи, в словах
Развивается антракоз
Ядовитая смола
Вытесняет собою смыслы

Обмелевшая река
Свернувшаяся уроборосом
Кусает себя за tot берег

И себя не вспомнить
Пока во мхе эха
Извивается отрезанный Каина язык
___
Обо всём что могло быть
Но не случилось
Мы не сговариваясь … [umolchim]

***

1
У белой Волги migrant
Достаёт свежий батон из-за пазухи.
Кормит им голубей,
Тех, что воркуют на колокольнях,
Попрошайничают на площадях,
Умирают в часовнях.

Chuzhak, насытивший телом своим птиц,
Чтобы они
Посреди непрестанного алгоритма снегов
Принесли ему ветвь цветущую.

2
Равнодушные сны и друзья,
Уехавшие соседи.
Лишь следы саней // тянутся по дороге.

Тёмный беспокойный дом,
В котором показывают сны.
По потолку пробежит трещина
Тишины — это поезд,
Въезжая в несуществующий город,
Окликает меня.

***

Anonim распадается на
Он
Мы
И маленькое Я

Он испытывает nostal’giyu
Каждый день примеряет новую formu
Мнёт пальцем зажившую заячью губу
И незажившую мочку уха

Мы ходит в кино на новые фильмы
Гладит пальцем журнальный глянец
Молча завидует улыбчивым людям
Из рекламы фитнес-клуба

Под конец рабочего дня
Он и Мы идут домой и видят
Что дождь окончательно демонтировали
(В углу стоит пучок арматуры)

Маленькое Я берёт в руки
Самую длинную каплю
Нежно проводит по ней пальцем
Со словами
Ну же Господи
Прими эту мою
Самую последнюю
Zhertvu