Артём Ушканов
Сборник стихотворений
*** 1. в жестяном коробе где жались друг к другу леденцы единиц теперь облако букв клубится замкнутой в контур рекой шарю рукой: долгие краткие тупые звонкие мягкие твердые — нужны острые так чтоб порезаться языком нужны кроткие, плачущие ни о ком алчущие тишины набережной молоком вскормленной бережно 2. ласковая полнота перестрелки словами у кромки рта ломает рамки укромная немота — затягивается давней ранки тактовая черта за которой все звуки ломки завывая отсюда, туда завивая нитку 3. с конца алфавита к началу от омеги к альфе пробивают побеги кафель начинается «я» избывание из «б» в «а» и далее снова в Я но иное — на расстоянии не растворение — расширение к алфавиту до букв к полости в голосе в логово логоса *** интересует не столько соль земли сколько соль воды ведь её не возьмут на небо испаряясь, вода покидает соль на облаках проступает боль и любая молитва звучит нелепо тогда с берега облака прыгают капельки дождевые мы ловим зонтом их — как бабочек — и засеиваем ранения ножевые — ожидая всходы к Воскресению но уже сегодня как живые временем наложенные швы и мокрого тепла прикосновения *** сумрачный лес беременный цифрами на короткие-длинные спички растащен вихрями с тайной болью тает его сверкающий вой хвойный единицы стволов нолики норок — ввод кода момент свободы: отворяются двери в яркую область холода стелет дорогу мокрый хворост способный развеивать стойкость свойств слабостью данной свыше тьмой метить твой ветер (слышишь?) так бессмысленно словно ловить линзой зной нойза но я за *** на этой неделе я снова жмурил ладони, Господи, я сжимал их так крепко, чтобы удержать те хрупкие фотоны-снежинки, которыми Ты меня осыпаешь, и пока я жмурил ладони, снежинки таяли и вода неприятно испарялась с поверхности кожи, так что руки сохли и краснели возможно, они краснели от стыда за меня: в самом деле, сам я себе не смешон ли, не убог ли в этой отчаянной попытке — полной недоверия и полой верой — удержать то, что Ты мне даёшь и столь же быстро у меня забираешь в силу Твоей же невыразимой щедрости Ты даёшь мне так много что для того чтоб принять эти подарки мне приходится терять эти подарки разжимать разжмуривать широко распахивать ладони наподобие фейерверков, от удивления и отчаяния таращить пальцы, а в момент очередного подарка схлопывать это вероятностное облако и снова тут как тут полные горсти живого света которого путь — покидать дом ладоней недолгий и оставлять меня снова с дышащей ровно и пóлно пустотой …Ты мой мир небесный собранный льдинкой-линзой… я искал в Тебе вспышек, но нашел темноту ровную как дыхание ребёнка без памяти *** 1. а вчера я думал, почему глазá — яблоки? они скорее солнца из которых зрение-лоза вьётся две скорлупки мыльных пузырей из которых вылупился воздух в невесомый космос пустырей световым фонтаном пазух звёздных или пара камешков-зрачков от которых светлыми кругами по воде лица скользит скачков напряжения немое оригами <...> 2. наспех ещё пару открыток из яблочной кожуры надпишу в память о слезы невесомом вывихе о колеблемой ветром рекламной вывеске сделаю приятное карандашу *** цель цельсия не нагрев, но прорыв — пробить темя термометру в темноту вести по сантиметру красную ленту ловя бесконечность как последнюю волю ноля за которой инея кисея ткать не клети-клетки понятий а cells (кельи) прислушиваться к молитве в каждой из них словно к пению птиц расписных в скрипящей калитке-клетке из литья вызволить фить фить или подпалить фитиль крыльев вслед крик: лети пылью! лети RE: АНИМА 1. ты — Бога неслышный луч и в реанимации светишь ангелом тихим твои волосы на плечи спадают впрочем я мало что смог разглядеть в череде встреч-расставаний среди пациентов, оставленных всеми их капельниц, мерно считающих время …на прóстынях цвета листвы / …в лесу простыней (помоги выбрать, как лучше сказать это) 2. где пациенты лежат опавшей листвою в лесу простыней — я видел тебя ты крутилась мультфильмом вскрывающим солнце проводя электрический ток от себя ко всему а я становился всем проводил электрический ток от себя к тебе за секунду до — ты успевала отключиться от всех сетей (корневых и прочих) пациенты просыпалась сами собой и вскрикивали 3. тебя ухватить невозможно, а вот ты долго держала меня в мутном облаке светлого пара пара татуировок случайно мне приоткрытых взлетали пепельными светлячками и садились ко мне на ресницы ты начинала смеяться смерть продолжала глумиться над каждым из постояльцев реанимации 4. …когда без пяти минут мертвый выходит из комы я понимаю что знаю тебя, хотя мы не знакомы… Не пытайся смотреть на нее, ты здесь не за этим 5. Ты подарок мой, ты жизнь, ты душа моя. Не легче ли будет стереть из памяти каждый твой вдох? *** кинозала алые кресла нам стали местами силы в них можно сидеть — это плюс люстры страшат тишиной — поменяли на астры теперь вечный август в помещении, своего рода капсула времени в кресле читаю Цветаеву, вслух смеюсь на экране фильм о месте злачном, месте дачном велосипедные колёса спицами ткут пространство летнее …и весла след — лёд, длённый в лето на правах льна теперь пухом удумал порхать как будто дел нет других… других дел здесь действительно нет лишь до осени дни считать да причитать о том как плох в сравнении с этими кадрами всякий стих *** глазурь тления с Лазаря скинута — лазурь смертная ластилась зря ведь среди тех кто слезами сорят Он стоял как заря но прежде — тоже рыдал ибо иго снега Его легко и ничто не неволит ловить мотивы высоковольтной тишины пока зги загробной ребус загадан: не сгинуть бы, не согнуться под этой лёгкостью в руки рухнувшим закатом *** 1. в конце концов даже зрение — лишь мнение зрачков о мире скачков напряжения внутри сознания лишь кудри тени в чужом послании но мир умоляет: «лови меня так, чтоб я мнил, что падения не существует а всё потерянное — наоборот — существует» пускай вспышки боли в обоих висках говорят об обратном скрепляются голос и вещь неразрывную связью которую мы называем объятьем 2. «разве я лезвие резвое?» — мнётся лист осенний, полный сомнений но он так разрезает воздух в своём падении-к-луже словно песню пореза не хуже скальпеля пел с колыбели и дождь в сомнении тоже «лилия ли я или лишь линия ливня?» но он так распускается дивно словно в нём преломилась беспечная слабость всех рассветов разом 3. но мы сплетены — мыслью с плеч льющейся шустрым ручьём скользящим по всему телу по спине вдоль щиколоток растекается желтком солнечным полощется с бельём белым улыбающимся в колыбели и ёлочных игрушек раскрошенных скорлупки друг о друга чиркают высекая искру скрежета: где же Ты Боже мой если б не смерть нам хватило б одной только нежности сверкающей сверки не требующий с кающейся песней в глубине всех вещей потайной плещущейся ощущением где-то в месте сердечном вместо надежды